Библиотека
Кен Уилбер, как основатель интегральной теории
Насколько широки наши взгляды?
Кен Уилбер:Насколько широки наши взгляды?
Для меня большая честь – открывать празднование десятилетия безупречной работы журнала NoeticSciences Review. «Ноэтика» – означает сознание, сосредоточение на внутренней жизни личности и осознанность в самом широком смысле этого слова – и «наука» – эмпирическое исследование, основанное на воспроизводимых свидетельствах. Эти понятия являются, вероятно, двумя самыми главными направлениями интеллектуальных исканий человечества. Попытка объединить эти далекие друг от друга стороны в обоюдно обогащающем диалоге с самого начала мотивировала Review (и его головную организацию IONS). Соответственно, на праздновании десятилетнего юбилея мы собрались вместе, чтобы проанализировать этот диалог. Как проходят интегральные исследования? Насколько мы приблизились к тому, что Девид Чалмерс назвал «теорией всего» – к теории, которая объединит «твердые» реалии эмпирической науки с «мягкими», но неоспоримыми реалиями внутренней и сознательной области?
Части головоломки
Оглядываясь на исследования сознания за последнее десятилетие, становится очевидным, что мы отдалились от решения нашей задачи. Сегодня существует более дюжины ведущих школ в области сознания. Мы видим, что они часто противостоят и противоречат друг другу , остро конфликтуя. Вот короткий список главных соперников:
Когнитология, утверждающая, что сознание зарождается в функциональных схемах мозга/ума, пользуясь либо простым репрезентативным методом (напр. «вычислительный ум» Джекендоффа), либо более сложными эмерджентно-коннекционистскими моделями, рассматривающими сознание как производную иерархически интегрированных сетей. Эмерждентно-коннекционистская модель, являющаяся на сегодня доминантной моделью когнитивной науки, хорошо изложена в «Лестнице к разуму» Алвина Скотта, «лестнице» как иерархии производных, в сумме дающих сознание.
Интроспекционизм утверждает, что сознание наиболее четко можно объяснить в терминах интенциональности, базирующейся на оценках первого лица – исследовании и интерпретации осознания настоящего момента и прошлого опыта, – а не на оценках третьего лица или объективистских оценках, неважно, насколько «наукообразными» они могут быть. Не отрицая существенных отличий, эта широкая категория включает в себя все, от философской интенциональности до интроспективной психологии, экзистенциализма и феноменологии.
Нейропсихология утверждает, что сознание коренится в нервной системе, нейромедиаторах и органических механизмах мозга. В отличие от когнитивной науки, часто базирующейся на компьютерных науках и поэтому не объясняющей связей между сознанием и органическими структурами мозга, нейропсихология является биологическим подходом. Основываясь скорее на неврологии, нежели на компьютерных науках, она утверждает, что сознание по сути проявляется в достаточно сложных органических нервных системах.
Индивидуальная психотерапия использует интроспективную и интерпретивную психологию для лечения эмоциональных расстройств. Сознание, таким образом, считается происходящим из адаптивных способностей организма индивида. Большинство ведущих школ психотерапии включают в себя теорию сознания только потому, что они должны учитывать человеческое стремление к созданию смысла и значительности, разрушение которого вызывает болезненные симптомы умственных и эмоциональных расстройств. В более авангардных проявлениях этого подхода, таких как юнгианство, постулируется наличие коллективных или архетипических структур интенциональности (и следовательно сознания), фрагментация которых ведет к психопатологии.
Социальная психология либо внедряет сознание в сети культурных смыслов, либо считает его побочным продуктом социальных систем. К социальной психологии относятся социальная герменевтика, экологический, марксистский и конструктивистский подходы, каждый из которых утверждает, что ядро сознания не находится исключительно и даже большей частью в индивиде.
Клиническая психиатрия находится на стыке психопатологии, бихевиористских паттернов и психофармакологии. В последние пятьдесят лет психиатрия в основном вдохновлялась фрейдистской метапсихологией, но сегодня в этой области наблюдаются тенденции к пониманию сознания в строго нейрофизиологических и биологических терминах в сочетании с клинической теорией личности: сознание является нейронной системой, и проблемы в нем вызываются дисбалансом на органическом уровне и лечатся медикаментозно.
Эволюционная психология рассматривает сознание не как отдельную сущность, но как поступательно разворачивающийся процесс с значительно различающейся архитектурой на разных стадиях развития, а поэтому для понимания сознания требуется исследовать архитектуру на каждом из уровней разворачивания. В более авангардных формах этот подход включает в себя высокие стадии исключительного развития и здоровья, и изучение необычных, экстраординарных и паранормальных способностей, которые рассматриваются как потенциально присутствующие в каждом человеке высокие уровни развития. Это относится к когнитивной, аффективной, соматической, моральной и духовной сферам развития.
Психосоматическая медицина считает, что сознание прочно и неразрывно взаимодействует с органическими процессами в теле, засвидетельствованными в областях психонейроиммунологии и биологической обратной связи. В более авангардных формах этот подход включает в себя исследование связи сознания с чудесные исцеления, воздействия молитвы на значительные улучшения в состоянии больных, свет/звук и излечение, спонтанные ремиссии и тому подобное. К психосоматической медицине также относятся все подходы, которые исследуют влияние намерения на лечение, от арт-терапии и визуализации до психотерапии и медитации.
Измененные состояния сознания, начиная снами и заканчивая психоделиками, создают область исследования, которая, как считают ее приверженцы, является ключевой для понимания сознания в целом. Хотя некоторые эффекты психоделиков несомненно вызываются их токсическими составляющими, распространено мнение, что они также играют роль «неспецифических усилителей опыта», и поэтому могут оказаться полезными в обнаружении и усилении аспектов сознания, иначе оставшихся бы неизученными.
Восточные и созерцательные традиции утверждают, что обыденное сознание является узкой и ограниченной версией более глубокого и высшего проявления осознанности, и что специальные практики (йога, медитация) необходимы для того, чтобы пробудить эти высшие и исключительные потенциалы. Сверх того, все они утверждают, что сущность сознания может быть постигнута только в высших, постформальных и недуальных его состояниях.
Так называемые подходы квантового сознания рассматривают способности сознания к взаимодействию и влиянию на физический мир с помощью квантовых взаимосвязей, как в человеческом теле на межклеточных уровнях (напр., микротрубочки), так и на уровне материального мира вообще (паранормальные и психогенные феномены). Этот подход также включает в себя различные попытки популяризовать духовность в физическом мире согласно авангардным физическим теориям (самонастройка, гиперпространство, теория струн).
Исследование тонких энергий установило, что кроме четырех общепризнанных физических сил (сильная и слабая ядерная, электромагнитная и гравитационная), существуют более тонкие типы биоэнергетики, играющие значительную роль в сознании и его активности. Известные в различных традициях под названиями «прана», «ки» и «чи» (и считающиеся причиной эффективности, например, акупунктуры), эти энергии часто называют «потерянной связью» между интенциональным умом и физическим телом. По мнению приверженцев теории Великой Цепи, как восточных, так и западных, биоэнергетика, подобно двухсторонней конвейерной ленте, переносит влияние материи на разум и интенциональности ума на материю.
Ранние когнитивные взгляды
Я заметил, что в области изучения сознания (как и в других областях), исследователи как правило выбирают один-два из вышеназванных подходов на заре своей карьеры, обычно под влиянием менторов, организаций или академических кафедр. И, согласно человеческой природе, на последующих этапах для них становится невероятно сложным принять, а иногда даже признать, существование других подходов. Они по крохам собирают свидетельства, подтверждающие их позицию, а свидетельства, противоречащие ей, они игнорируют, дискредитируют или опровергают.
Но что если нам, в противовес, принять допущение, что человеческий разум не способен совершить стопроцентную ошибку. Другими словами, никто не умен настолько, чтобы ошибаться все время.
Следовательно, что каждый из этих двенадцати подходов попросту не может быть полностью ошибочным; определенно, каждый из них содержит очень важные и ценные находки. А это, в свою очередь, значит, что наш прогресс в истинно интегральном направлении должен оцениваться по нашей способности соединять, синтезировать и интегрировать все эти двенадцать важных подходов. Это, безусловно, непростая задача; но также очевидно, что ничто иное просто не может называться «интегральным».
Так как же у нас в действительности обстоят дела? Как далеко мы продвинулись на интегральном пути? И, что не менее важно, какие следующие шаги должны мы предпринять, чтобы продвинуться в этом благородном деле?
Твердоголовые и мягкосердечные
С точки зрения эмпирической науки, мы может заметить, что эти двенадцать подходов охватывают весь спектр от очень «твердого» к очень «мягкому». С одной стороны «твердые» подходы решительно обосновывают свои открытия с помощью эмпирических наблюдений. К «твердым» подходам относятся: когнитология, нейропсихология и клиническая психиатрия. Далее по спектру идут более «мягкие» подходы, которые отводят большую роль внутреннему миру и сознанию – это психосоматическая медицина, квантовые подходы, индивидуальная психотерапия, эволюционная психология и социальная психология. Завершается спектр «очень мягкими» подходами, делающими акцент на самом сознании: тонкие энергии, измененные состояния и созерцательные традиции.
При обзоре различных направлений исследований сознания за прошедшее десятилетие можно выделить несколько основных тенденций. Во-первых, во всех трех «лагерях» наблюдается значительный прогресс. На более «твердом» краю спектра, когнитология (и многие ее ответвления) определила господствующие тенденции в «науке исследований сознания», по крайней мере в англо-саксонских странах. Хотя другие подходы могут обвинить когнитологию и нейропсихологию в узости взглядов, тем не менее подвижки в этих областях более чем впечатляют, ведь они наконец представили исследования сознания как «достоверные» и «научные» (после нескольких десятилетий позитивистского и бихевиористского отказа признать само существование сознания!). Одно только это достижение можно назвать историческим прорывом, оказавшимся особенно плодотворным в последнее десятилетие.
Подходы из середины спектра, в частности эволюционная психология и социальная психология, также совершили существенные (и в некоторых случаях парадигматические) прорывы. Вследствие революции Пиаже (которая, как мне кажется, будет названа одной из двух или трех величайших психологических революций современности) идея развертывания высших ступеней сознания получила прочное эмпирическое и феноменологическое обоснование и подкрепление в виде межкультурных исследований в социальной психологии. Абрахам Маслоу, один из создателей школ психологии Третьей Силы (гуманистической) и Четвертой Силы (трансперсональной), занимает здесь центральную позицию: многие исследования прошедшего десятилетия продолжили и во многом усовершенствовали линию исследований Пиаже-Маслоу.
Подходы на тончайшем краю спектра также показали весьма впечатляющие результаты. На сегодняшний день, у нас есть доступ к наибольшему количеству созерцательных традиций, чем когда бы то ни было в истории. Всего два-три десятилетия назад беспрецедентное количество молодых американцев стало приобщаться к созерцательным исследованиям: от Дзен до созерцательной молитвы, от кундалини-йоги до випассаны, от Ваджраяны до суфизма, от Вед до Каббалы. Многие из этих учеников «окончили школу» и сегодня сами стали одаренными и вдохновляющими учителями, призывающими нас признать изначальную и священную природу сознания, неважно, как его называют.
Кроме отдельных успехов в каждом из лагерей, мы можем отметить две важных общих тенденции в исследованиях сознания. С одной стороны, наметилась консолидация и укрепление среди «твердых» подходов: в англо-саксонском господствующем мировоззрении когнитология, неврология, нейропсихология и клиническая психиатрия стали «настоящими» подходами к сознанию, а все остальные объявили «ненаучными» (перевод: ненастоящими). По сравнению с более «мягкими» подходами, эта гегемония твердоголовых, наверное, заслуживает сожаления; но не будем забывать, что, по сравнению с позитивизмом и бихевиоризмом, это огромный прорыв! Некоторые даже увидят здесь движение вперед, но то, что это шаг вверх от позитивистской флатландии, бесспорно.
Вторая важнейшая тенденция еще дальше склоняется к этому продвижению: хотя «твердые» взгляды стали главенствующими, тем не менее средние и «мягкие» подходы также делают значительные успехи. В последнее десятилетие наблюдается значительное «смягчение» к тонкому краю спектра.
Возможно, это смягчение вызвано общей эволюцией сознания. Возможно, оно вызвано накоплением данных, дающих очень твердые свидетельства очень «мягких» фактов. (Вот одна из важных причин «смягчения», которой часто не придают значения. Ребята, курившие травку в колледже, а сегодня возглавившие кафедры психологии и психиатрии, знают из собственного опыта, что существуют тонкие миры, которые и не снились твердоголовой науке.)
Но какой бы ни была причина, эта вторая тенденция – смещение к тонкому краю, кажется неоспоримой. В самом деле, «ноэтические исследования» обрели вес на «мягком» краю спектра, основываясь на интроспекционизме и созерцательных исследованиях в дополнение к «твердым» подходам. Конечно, пока не ясно, насколько сильным будет влияние этой второй тенденции. Одним из вопросов, которые мы захотим исследовать в дальнейшем, будет то, как продолжить эту конкретную линию исследований – объединение твердоголовых и мягкосердечных, что является еще одним способом описать интегральный подход (к этой идее я вскоре вернусь).
Господство частностей
Таким образом, анализируя поле исследований сознания за последнее десятилетие, я чувствую одновременно и воодушевление, и печаль. Мы наблюдали беспрецедентный рост интереса к исследованиям сознания в целом, подтвержденный появлением таких замечательных изданий как The Journal of Consciousness Studies и Noetic Sciences Review. Мы были свидетелями публикации многих значительных книг о сознании, и не только в «альтернативных» образовательных центрах или издательствах, но и в Oxford Univercity Press, MIT, Praeger и Harvard. Мы могли видеть рост эмпирических исследований во всех областях: от влияния медитации на физиологическое здоровье до воздействия молитвы на больных, страдающих сердечными болезнями. В сочетании с богатством информации о восточных и созерцательных подходах, мы, вероятно, обладаем на закате тысячелетия, наиболее полной информацией об исследованиях сознания за всю историю человечества.
Но все же, все же… господство принадлежит частностям. Несмотря на многие важные исключения большинство исследователей по-прежнему ограничены одним подходом. Деннетт принял функционалистскую когнитивную позицию (№1), Ширл делает акцент на интенциональности (№2). Системные теоретики (№5) прибегают к холистическому взгляду, но это лишь внешний холизм, основывающийся на монологическом и процессуальном «оно»-языке, лишенном понятий «я» и «мы». Нейропсихология (№3) стремится к будущему, в котором красота заката будет описана в терминах «допамин», «серотонин» и «синаптическое реполгощение». Квантовое сознание (№11), затаив дыхание, объявляет, что свобода воли человека терпит крах перед волновым уравнением Шредингера. Чудесное излечение (№8) ищет сознание в чудесах, выставленных напоказ, в то время как социальный конструктивизм (№5) утверждает, что все это шоу – просто прикрытие для идеологии и власти, притворяющихся знанием.
Таким образом, пусть даже каждый из этих подходов серьезно продвинулся за последнее десятилетие, и пусть наметилась важная тенденция к смягчению и присоединению различных тонких подходов, и пусть наблюдаются серьезные попытки некоторых исследователей к интердисциплинарному диалогу, я все же считаю, что это самое слабое звено в цепи исследований сознания. Другими словами, мне кажется, что исследованиям явно недостает совместных усилий к обучению и продвижению вперед, что нужна не просто дюжина основных подходов, но и способы, с помощью которых все они без исключения действительно станут сосуществовать вместе как часть целостного Космоса. В заключение я изложу некоторые свои соображения на этот счет.
Вызов
С учетом вышеперечисленных факторов, я думаю, что необходимы три важных шага для будущих исследований сознания.
1. Продолжать исследования в отдельных областях. И таким образом, улучшать наше понимание многих кусочков головоломки под названием «сознание». Двенадцать подходов, которые я кратко описал, – это двенадцать частей этой восхитительной загадки; каждая весьма важна; каждая заслуживает беспрерывного и тщательного изучения и развития.
2. Принять простой факт, что, в некоторых случаях, для исследования сознания необходимы изменения в сознании самого исследователя. Некоторые аспекты сознания могут быть изучены с помощью конвенциональной, эмпирической, научной методологии. Но, как указывают многие подходы (напр. №7, 9, 10), высшие или постформальные состояния развития сознания могут наблюдаться только теми, кто сам находится на постформальном уровне. Вы можете освоить теорию систем, не развивая постформальной осознанности; но без этого вы не сможете понять Дзен. Вы можете понять Деннетта, не трансформируя сознание; но без этого вы не поймете Плотина. Следовательно, если вы исследуете постформальные сферы, то требуется и постформальное мышление.
Поэтому некоторые исследования могут быть, конечно, продолжены в старом ключе, не стоит об этом забывать. Но некоторые кусочки головоломки нельзя постичь без постформального развития участвующих исследователей. Глубочайшее табу, глубочайший миф – а именно, безгрешность беспристрастного наблюдателя – не гарантирует объективность в постформальных исследованиях: оно гарантирует невозможность получить данные с самого начала.
Учитывая две важнейшие тенденции, о которых мы говорили (укрепление «твердых» когнитивных наук и заметный уклон к «мягкому» и ноэтическому краю спектра), это, в частности, значит: давайте продолжим работать, чтобы развивать ноэтические исследования в противовес «твердым» господствующим взглядам. Не «в оппозиции», не «против», не отрицая, не пороча, не разрушая, но скорее дополняя, добавляя, завершая и доводя до совершенства: превзойти мейнстрим и объединиться с ним, а не превзойти и отречься от него.
3. Продолжать на ощупь пробираться к истинно интегральной теории сознания. Простая заявка на интегральность, как мы видели, в сущности бессмысленна, так как представители большинства различных подходов искренне верят, что их парадигма отвечает на все действительно важные вопросы, и поэтому они безоговорочно считают ее настолько интегральной, насколько это вообще возможно. В последнее десятилетие, хотя было и несколько значительных исключений, мы видели двенадцать кусков, называющих себя целыми пирогами.
В ряде своих книг (таких как «Пол, Экология, Духовность», «Краткая история всего» и «Око духа») я попытался в общих чертах обрисовать одну из версий интегральной теории сознания, подробно включающую в себя эти двенадцать подходов. Но я настолько ограничен во времени, что не могу изложить даже краткое ее содержание, да и вряд ли это было бы уместно в рамках какого-либо мероприятия. Важна не моя собственная версия интегрального видения, но скорее то, что все мы начинаем удивительный диалог о возможности интегрального подхода вообще, подхода, который объединит твердоголовых с мягкосердечными, естественные науки с ноэтическими, объективные реалии с субъективными, эмпирическое с трансцендентным. Это ли не постоянная позиция IONS и не миссия Review?
Так что будем надеяться, что через десять лет кто-нибудь отметит третью общую тенденцию в исследованиях сознания, – а именно, истинно интегральную – и давайте начнем прямо сейчас, с нас самих, тех, кого объединяет интерес к холизму, объединению, синтезу и интегрированию: начнем исполнять эту программу лично, прямо здесь, прямо сейчас.
Возможна ли инстинно интегральная теория созания? Что ж, это будет моим вопросом к вам и моим вызовом вам. Насколько широки наши взгляды? Как широко и как глубоко можем мы забросить сети доброй воли? Сколько голосов мы допустим в хор сознания? Сколько ликов Божественного улыбнется в ответ на наши устремления? Сколько цветов мы различим в нашем радужном союзе?
А когда мы приостановим исследования и временно оставим теоретизирование, и отдохнем на изначальном поле нашей внутренней осознанности, что мы найдем там? Когда малиновка поет от радости, наблюдая ясный рассвет, где находится наше сознание? Когда солнечный свет отражается от заснеженных вершин, где находится наше сознание? В месте, забытом временем, в этом вечном мгновении без даты и продолжительности, в тайнике сердца, где время соприкасается с вечностью и пространство стремится к бесконечности, когда капля дождя дрожит на крыше храма и прославляет красоту Божественности каждым переливом, когда лунный свет отражается в росинке, напоминая нам о том, кто мы и чем мы являемся, и когда во всем мире нет ничего, кроме звука одинокого водопада где-то в тумане, тихо зовущего тебя по имени – где же тогда сознание?
